ПАМЯТИ ТОВАРИЩА
Дмитрия Боровского нет с нами уже 8 лет. Это был скромный парень, носивший в себе неисчерпаемый источник филологических сюрпризов. Дима был нетороплив, вечно задумчив, порой до мрачности, внешне – нескладен, а внутренне – интеллектуально изящен.
В разговоре он часто делал паузы – искал подходящее, точное слово, чтобы как подарок преподнести собеседнику. Поэтому в шумных компаниях Боровский был немногословен. Он любил стучать по клавиатуре компьютера больше, чем говорить. Дмитрий писал от души, поражал неожиданными оборотами, неологизмами, аллюзиями. В любой газетный материал он вносил искру своего загадочного словесного электричества. Его материалы читались легко и быстро, совершенно не соответствуя его манере говорить и перемещаться в пространстве.
Дима свободно и уверенно чувствовал себя на поле любого газетного жанра. Кроме фельетонов. Вот чего он не любил, так это высмеивать людей за их недостатки. Наверное, потому, что оценивал всех по своей нравственной мерке, предполагавшей презумпцию ума и порядочности в каждом встречном. Из-за этого, бывало, попадал в ситуации.
Однажды, отправившись собирать материал для репортажа в «Комсомолец Каспия» о жизни астраханских бомжей, Боровский вернулся в редакцию с изрядным синяком под левым глазом.
– Понимаете, – смущенно ответил он на расспросы. – Разговорились о творчестве Кнута Гамсуна – бомжи эрудированными оказались. Потом кто-то из них вспомнил, что писатель поддерживал германских нацистов. Вот мне, как приспешнику фашиста, и прилетело в глаз… Что у людей с логикой?
Вести светскую беседу с бомжами о Нобелевском лауреате по литературе… На такой возвышенный эксперимент мог пойти только Боровский с его неистребимой верой в изначальное благородство человеческой натуры.
Написанный Боровским репортаж о быте бомжей был трагически ярок, как Димин синяк, и преисполнен сочувствия к людям, выброшенным на обочину жизни.
Дмитрий не держал зла ни на кого. Он просто удивлялся миру, всепроникающему абсурду и пытался разбавить бурлящий бульон невыразительной повседневности оригинальными, глубокими, неожиданными фразами, которые ловко вплетал в ткань своих журналистских материалов. У него это отлично получалось. Всегда. Пока он был с нами. Пока делился с читателями своим особым даром. Пока на нас смотрели его немного грустные глаза, в которых светилось всегдашнее: «Мы же с тобой достаточно умны, чтобы понимать друг друга…»
С Юбилеем, старина. Мы тебя помним.
Владимир Пигарев